Мы оценили этапный проект о балете, ставший главным выставочным событием в Северной столице Поделиться
Проект «Первая позиция. Русский балет» претендует на энциклопедический формат, несмотря на свое название, где делается акцент на базовом для хореографии положении тела, рук и ног. Первая позиция – основа балета, с которой начинается погружение в мир танца, и проект, – тоже базовый, это своего рода введение в историю, теорию и практику хореографии. Он превратил выставочный зал размером 4500 кв. метров в тотальный интерактивный квест, в котором задействовано более 1000 аутентичных экспонатов из более чем 40 музеев. Однако он получился неоднородным: местами вызывающий замешательство, местами – восхищение, где-то скученный, где-то свободный, хоть танцуй. Его девизом стала фраза Сергея Дягилева, некогда брошенная им Жану Кокто: «Удиви меня!». Обозреватель «МК» и правда удивился.
Выставка «Первая позиция» – знаковая, не только из-за темы, но во многом из-за формата. В петербургском Манеже нам предъявлен пример принципа, по которому в ближайшие годы будут реализовывать разработанный Министерством культуры стандарт по созданию выставок для широкого зрителя. Новый подход предполагает пространственные решения, соединение мультимедиа-технологий с подлинными артефактами, превращающие посещение выставки в аудиовизуальное путешествие. Все это есть в петербургском Манеже, местами даже с перебором.
Тяжелее всего дается первый, вводный раздел, погружающий в начало истории русского балета – XVII-XIX вв. Три века уложены в небольшой красный коридор, где каждый этап отделен от другого выступающими из стены профилями царей. В наушниках звучит музыка из балетов своего века, а иногда – диалоги, характерные для эпохи, в которую попадают зрители. Короткие пояснительные тексты «рассыпаны» по стенам – глаза разбегаются. Визуальный ряд – как из подлинных артефактов, так и из мультимедиа инсталляций – несколько перенасыщен, так что время от времени оказываешься в недоумении.
Например, одна из главных фишек раздела «Императорский балет» – кинетическая инсталляция «Корсар», которая, согласно описанию, «воссоздает атмосферу театральной машинерии ХIX века». Стоит нажать кнопку, как подсвеченная синевой сцена оживает: ряды деревянных волн начинают двигаться, выплывает корабль с фигурами танцоров, который потом раскалывается надвое и тонет. Есть чему подивиться, только вот остается неясным, воспроизводит инсталляция конкретный балет или все-таки «атмосферу машинерии». Напротив встроенной в стену движущейся инсталляции можно найти несколько эскизов с техническими решениями балетов в ХVIII и XIX веков, в том числе «Корсара». Видимо, речь все же об этапном технологическом прорыве в танцевальном искусстве, но разобраться и соединить логику повествования воедино не так уж легко – особенно в тесном пространстве в плотном зрительском потоке.
Еще одна фишка этого раздела – реконструкция 2-й картины 1-го акта «Лебединого озера» на сцене Мариинского театра (1895 год, хореография Мариуса Петипа и Льва Иванова), где Зигфрид и Одетта впервые встречаются. Первоначально эта сцена была массовой – главный герой выходил на охоту с друзьями, а околдованная принцесса появлялась в сопровождении подружек-лебедей. В 1933 году эту сцену пересмотрели – с тех пор Одетта и Зигфрид встречаются наедине. Впрочем, не упоминается, что в ходе редакции Агриппины Вагановой партия заколдованной принцессы-лебедя была впервые разделена на двух героинь: принцессу Одетту и её соперницу Одиллию. Опущены и многие другие важные детали. Нельзя объять необъятное – особенно в формате кратного исторического экскурса. Кажется, создателям проекта пришлось помучиться, выбирая контент и укорачивая его. Зато есть любопытные акценты, которые предлагают расшифровку подтекста балетов. Например, еще один популярный балет «Конек-Горбунок» вошел в тренд во второй половине ХIХ века во многом потому, что стал аллегорией отмены крепостного права: царь-девица олицетворяла желанную свободу, хан – силы реакции, Иванушка – русский народ, а конек-горбунок – некоего светлого гения России, говорится в описании.
Словом, начало требует максимального внимания и концентрации, иначе не разберешься и отвлечешься на элегантные наряды и шелковые потертые пуанты, которые украшают плотный исторический коридор. Потом можно выдохнуть. Следующий раздел занимает раз в 10 больше места. Мы входим в историю расцвета русского балета, которая свершилась в первую очередь благодаря Сергею Дягилеву. На экране в финале первого раздела демонстрируется видео с историческими кадрами – танцевальными и документальными, где мы можем увидеть великого импресарио в закулисной жизни. Ролик завершается знаменитой фразой Дягилева: «Удиви меня».
Далее следует собственно удивление. Замедленный поначалу темп балетного путешествия ускоряется, набирая легкость и пропитываясь интригующими нотками. Выйдя из красного коридора, зрители попадают в укромную мастерскую художника Альфреда Эберлинга, который писал обнаженными Анну Павлову, Матильду Кшесинскую, Тамару Карсавину и многих других блестящих балерин начала ХХ века. Прежде чем запечатлеть их на холсте, Эберлинг фотографировал танцовщиц. Перед нами как раз эти пикантные кадры. А на выходе из-за занавесей с пометкой «18+» есть и живописное воплощение этих фотоэтюдов – картина «Храм Терпсихоры» (1905), где девушки в гримерке переодеваются и готовятся к выходу на сцену.
Из закулисья мы попадаем на сцену – в мир Русских балетов Дягилева. Но прежде проходим через коридор, оформленный в виде репетиционного зала – с зеркальными стенами и станком. Можно размяться и сделать селфи на память. Следующий огромный зал полностью отдан дягилевским балетам – здесь нужно любоваться и можно почти не читать. Перед нами потрясающие наряды из разных спектаклей, эскизы к костюмам, картины, созданные под впечатлением от русских балетов, есть даже слепок с ноги Вацлава Нижинского. Фоном для высталенных работ становится огромный задник холста. Здесь кураторская мысль театрального художника Павла Каплевича дала себе волю. Можно «нарисовать» немало петель, гуляя среди стендов с роскошными костюмами. Дягилеву, чей 150-летний юбилей широко отмечался в прошлом году, отдана главная роль в этой балетной истории. Специалистам тут есть о чем подискутировать: Дягилев, бесспорно, великий (благодаря ему русский балет стал брендом и получил всемирную славу), но было немало и других важных фигур, о которых рассказывается вскользь. В финале этого зала мы многое узнаем и о том, как сложились судьбы его учеников и протеже. Но пора двигаться дальше: на горизонте уже виднеется советский период. Он открывается кассой, на окошке которой висит бумажка с надписью «билетов нет».
Советская история балета тоже загнана в узкий коридор, но уже не так насыщена информацией, как первый, самый плотный раздел. Подчеркнут удивительный феномен: несмотря на обнищание населения в ранние годы советской власти и исход из страны знатной публики, изысканное танцевальное искусство стало как никогда популярно, балетом заразились широкие массы. А ведь в 1920-м году Ленин подумывал закрыть Большой театр и многие другие, потому что «неловко содержать за большие деньги такой роскошный театр, когда у нас не хватает средств на содержание простых школ в деревне». В своем письме он назвал балет «куском чисто помещичьей культуры». Нарком просвещения Анатолий Луначарский его переубедил. Но спектакли были пересмотрены на пролетарский манер, однако революционный запал был определяющим лишь несколько десятилетий. Позже шик и блеск вернутся в балет, но добавится лаконичность и эксперименты нового времени. В финале исторического экскурса мы проходим сквозь галерею из больших подсвеченных фото современных танцовщиков, как Диана Вишнева, Светлана Захарова или Ульяна Лопаткина.
Второй этаж Манежа посвящен теории и практики. Здесь мы снова оказываемся в репетиционном зале: в ряд выстроен десяток экранов, где юные танцоры исполняют упражнения, заданные наставником. За «натурной инсталляций» возникают две стены, где разложены по полочкам основные позы, прыжки и движения. Например, Assamble посвящен видео-комикс: он рассказывает о прыжке, во время которого артист словно «порхает», то сводя ноги, то разводя в полете. Движение непростое – максимально таких махов удавалось сделать 10, и этот рекорд мало кто в состоянии повторить. Assamble – в зависимости от количества движений – имеет много вариантов названий. Здесь же можно увидеть, как отличается русская балетная школа от итальянской или французской – наглядно это показано в положении руки в пятой позиции. А в финале путешествия нас ждет еще один просторный зал с современными балетными костюмами и кинозалом с отрывками исторических спектаклей.
Сценарий масштабной выставки получился вполне театральным. В завязке – напряжение, потом – кульминация, и эмоциональная разрядка – под конец. Новый мультимедиа-формат, заданный Минкультом, непрост, легко его перегрузить и превратить в какофонию из аудио, видео и текста. В петербургском Манеже местами вышло тоже на грани, но драматургия движения по выставке вытянула ее на нужный уровень эмоционального и понятийного восприятия.
