«Мое место на войне — в моем доме» Поделиться
Современную донецкую поэзию в большинстве своем можно сравнить с мобильной связью республиканского оператора «Феникс» — пока ты в ДНР, сигнал есть, но стоит отъехать от границы на пару километров — и он тут же пропадает. Тем не менее за пределами Донбасса получили известность ряд современных поэтов — например Игорь Бобырев, Сергей Шаталов, Наталья Изотова, Дмитрий Трибушный (и Анна Ревякина как автор поэмы «Шахтерская дочь»).
Там, в республике, сегодня в ходу в основном стихи о любви к родине и о том, как Донбасс не покорится врагу. В общем, все как во времена сталинского соцреализма. Понятно, что литераторы из приведенного нами списка работают вопреки тематическому «госзаказу», продиктованному фронтовой обстановкой. Но, кстати, и о войне им удается говорить на языке поэзии, а не газетной передовицы или агитационного плаката. Но самое страшное то, что все они остаются там, на земле, где каждую минуту рвутся снаряды.
«Все действительно плохо…»
Игорь Бобырев — поэт, автор публикаций во всех крупнейших литературных журналах, выходящих на русском языке по всему миру. Его миниатюры активно переводят на европейские языки, в первую очередь — на итальянский.
Ежедневно в своем Фейсбуке Игорь ведет поэтическую и прозаическую хронику происходящего. С Бобыревым корреспондент «МК» списался вечером в пятницу, когда в Донецке завыли сирены, испугавшие город-миллионник (точнее, бывший «миллионник»). Тогда поэт заверил, что сохраняет мужество и выдержку:
— Я не вижу смысла поддаваться панике на пустом месте. Конечно, на всякий случай можно сложить в рюкзак необходимые вещи и держать при себе. Никто из знакомых пока не собирается уезжать, никто не паникует. Люди гуляют с собаками под звук сирены. Правда, у нас сирену включают время от времени без повода. И сложно вспомнить, чтобы ее включили во время бомбежки.
Продолжить беседу в воскресенье не получилось. В этот день он сделал пост: «пока вы выпендриваетесь, все действительно плохо»
Две предыдущие записи тоже не оптимистичны: «теперь стреляют из артиллерии часто и громко, стреляют минут 40», «как и ожидалось, в полночь начали бомбить». Обе они сделаны в ночь с субботы на воскресенье.
«Там слышнее, чем возле меня…»
Сергей Шаталов — поэт, прозаик, режиссер, переводчик французской и итальянской поэзии, обладатель ряда премий, редактор журнала «Многоточие», составитель легендарной «Антологии странного рассказа». Его поэтические тексты публиковались в России, Европе, США.
На фоне перебоев со связью в соседней ЛНР и периодического отключения Интернета первый вопрос был о средствах коммуникации:
— Сергей Анатольевич, как у вас с мобильной связью? Все ок?
— Да, «Феникс» работает.
— В каком районе Донецка вы живете?
— В Ленинском.
— Насколько ощущается увеличение интенсивности обстрелов за последние сутки?
— В принципе обстрелы всегда были такие. Просто они активизировались. Это обычное звуковое оформление наших мест.
— Есть ли прямая угроза вам? Рядом с вашим домом «прилетов» не было?
— Мне угрозы нет, а семье есть. Потому как дочь живет на границе с ул. Бирюзова — Старомихайловка рядом. Там слышнее, чем возле меня.
— Вы и ваши близкие не думали эвакуироваться?
— У меня больная мама. Куда я ее повезу! Я завтра ее положу в больницу.
— Но это же немыслимо — постоянно слышать канонаду, творить в таких условиях!
— Это нормальное состояние. Мы, творческие люди, находимся в движении, которое позволяет держать нам творческий тонус. Поэзия — основной энергетик жизни, поставщик человеческой энергии. Поэзия, музыка и танец — то, что двигает человека дальше. Без этого человек просто не существует…
(На этих словах Сеть снова отключилась. Пришлось поставить точку.)
Запланированные свадьбы никто не отменяет…
Наш третий собеседник — донецкий поэт Наталья Изотова, выпускница Литературного института им. Горького. Российские толстые журналы пристально следят за ее творчеством, а в «Дружбе народов» ее подборки выходят примерно раз в два года.
— Наталья, у вас тоже слышны сильные «бахи»? Как живет сейчас шахтерская столица?
— В Ворошиловском районе обстановка ухудшилась, вот сегодня уже ночь не была тихой даже в благополучном центре. Стреляли. Позавчера автомобиль взорвался возле здания администрации, это недалеко от моего дома. В тот же день начали эвакуацию, которая сейчас идет круглосуточно, чего никогда раньше не было. Муниципальный транспорт не работает. Объявлена всеобщая мобилизация мужского населения. И в то же время люди, решившие остаться, покупают на рынке продукты по своим обычным спискам, не запасаются консервами. Запланированные свадьбы никто не отменяет, на дорогах встречаются эвакуационные автобусы и легковые автомобили с ленточками, такой впечатляющий контраст, готовые кадры для кинофильма.
— Почему вы не уезжаете?
— Я остаюсь. Можно сказать, что и по семейной традиции. Моя семья — воплощение принципа оседлости, никто никогда не эвакуировался во время войн, не эмигрировал. Есть, безусловно, и мои внутренние причины того, что не уезжаю. Чувствую себя неслучайной частью пазла во всем происходящем здесь, не хочу быть изъятой из этой истории. «Блажен, кто посетил сей мир / В его минуты роковые…» — слова Тютчева помогают жить в военные годы и особенно в моменты обострений.
— Как на ваши стихотворения влияют боевые действия? Последнее стихотворение — о чем оно было?
— Когда началась война, я совсем перестала писать и только в 2020-м, во время самоизоляции, снова стала записывать приходящие строчки и рифмовать. В стихах я не откликаюсь на внешние события. Для меня поэзия — только самоисследование, активная деятельность мешает этому погружению. И сильные потрясения тоже лично мне мешают, я не из тех, кому нужно выговориться, чтобы стало легче. Актуальное освещение событий — задача СМИ. Но военные симптомы обнаруживаются спустя годы в моих стихах, например в виде слов и синтаксических конструкций, которые раньше не были мне свойственны. О войне сознательно не пишу, но писать войною, по завету Маяковского, иногда бессознательно получается, да.
Последнее стихотворение было прошлой весной, в апреле, и оно о времени, не о том, в котором живут и умирают, а о самом его веществе вне зависимости от живущих и умирающих.
— Пишут ли вам коллеги по писательскому цеху, бывшие сокурсники ЛИТ? Проявляет ли солидарность литературное сообщество?
— Я не живу литературной жизнью и не знаю, что происходит в литературном сообществе. Сокурсники ЛИТ пишут, спрашивают, как я и не нужна ли помощь. Это отношения, не столько связанные с литературой, сколько просто человеческие.
— Поэт на войне — в чем его миссия и каково место?
— Понять, какова на самом деле была миссия поэта в определенный период времени, можно только спустя многие годы. То, что мы считаем своей миссией в ходе жизни, может оказаться лишь внутренней мотивацией для поступков. Я не думаю о миссии, слишком пафосно звучит. Мое место на войне — в моем доме.
Глубину матафорического погружения Изотовой можно увидеть на примере этого текста:
Я печатаю письменный рапорт
Миллиметрами кожи,
Я стихи прекратила царапать —
Набираю их тоже.
Мою жизнь постигает фронтально
Твой искусственный разум,
И теперь наша общая тайна —
Мои вены под глазом:
Черной речкою их начертали,
Как мерцающий контур,
Кровоток не кружит по спирали —
Льет по линии фронта.
На стекле телеграммного чата
Телефонного смарта —
Указательный мой отпечаток,
Как почтовая марка.
(«ДН», 2020, №9).
Вместо послесловия. Навстречу потоку
Когда потоки беженцев устремились из ЛДНР в соседние области России, из Москвы на родину возвращалась Ирина Бауэр, писательница, главный редактор донецкого журнала «Сундук». Она поехала домой, несмотря на прогнозы о скором наступлении украинской армии и слухи о полном закрытии границы.
— Я, конечно, возвращаюсь, потому что всегда задаю вопрос, что я могу сделать для Донецка. Это моя родина. Даже если мне грозит опасность, я буду там жить.
— В вашем журнале публикуются авторы, условно говоря, местного «патриотического» круга?
— Да, у нас такой круг сформировался, но на нем наш журнал не замыкается. У меня много русских писателей представлены. Василий Нацентов, Дмитрий Мурзин, Юлия Сычева, Ивановское отделение СП. Воронежские писатели. Следующими я планирую опубликовать белорусов. Нельзя замыкаться на одной теме, мы должны увидеть весь мир.
— Выступив за русский язык, пророссийская часть Донбасса соединилась ли в полной мере с русской культурой? Или это слияние осталось на уровне концертов Григория Лепса?
— Русскую современную литературу нам еще нужно узнавать. Я буду делать, что могу. Буду ее печатать упорно и бесконечно!
