Проект монумента оценили не все Поделиться
В Санкт-Петербурге на этой неделе решилась судьба памятника Александру Блоку. Проект нового монумента обсуждался с марта, но только теперь постановление о его установке приняло законодательное собрание города на Неве. Известно, что детище архитектора Ивана Кожина и скульптора Евгения Ротанова получит «питерскую прописку» у музея-квартиры поэта. А пока шли споры — как Блока поставить правильно – спиной к перекрестку или лицом, — корреспондент «МК» решил спросить у современных писателей, редакторов литературных изданий и деятелей культуры, считают ли они эту версию увековечивания образа классика русской поэзии удачной. Мнения, как это часто бывает, разделились.
Григорий Шувалов (Москва), поэт, критик:
— Такое ощущение, что все современные памятники лепятся по двум лекалам: либо гиперреализм ₋ человеческая фигура в полный рост, либо нечто безликое, больше подходящее для мемориала «Стена Скорби». Новый памятник Блоку больше похож на дементора, чем на поэта, им можно будет пугать детей. Скульптор почему-то решил сделать из Блока мрачного второстепенного героя Петербурга Достоевского, а ведь Блок ₋ очень яркий поэт, символист, эстет.
Дмитрий Воденников (Москва)– поэт, прозаик и эссеист:
— Мне нравится. Как будто тень. Как будто призрак. Почти дракула. Это интересный подход: без глянца, без узнавания, чистый символ.
Марина Адамович (Нью-Йорк), главный редактор старейшего литературного издания русской эмиграции «Новый журнал»:
— Отвратительный макет! Вообще, чтобы что-то сделать, кроме таланта нужно еще и знание ₋ в данном случае, Серебряного века, его эстетики, образов, духа и дизайна. Все это на самом деле имеет совершенно материальное выражение; ну и где они — Блок и Серебряный Век — здесь?
Иван Коротков (Москва), шеф-редактор интернет-портала «Литературная Россия»:
— К сожалению, сегодня зачастую ставят в центре столицы «нечто» и называют это искусством, о чем я часто высказывался в «ЛР»: композиция «Любовь и голуби», нашумевшая «глина», из последнего ₋ убожество от Кулика («Большая мать», показанная в Гостином дворе, — И.В.). Не удивительно, что часто вокруг памятников в обществе разворачивается дискуссия, как ответная реакция, наверное, на навязывание постмодерна. Не знаю, примут ли этот памятник Блоку петербуржцы, но лично мне его эскиз ₋ нравится. Этакая глыба! А ведь Блок, согласитесь, из тех наших поэтических фигур, которые в своём творчестве так обширны, разнообразны и значимы для русской культуры, что о них смело можно говорить: глыба. И притом ₋ отнюдь не бесформенный камень, как сделали бы постмодернисты, нет ₋ удалось создать монументальный, возвышенный, трагический отчасти образ, в котором узнаешь фигуру Александра Александровича.
Василий Нацентов (Воронеж), поэт и прозаик:
— Мне кажется, что памятник вполне соответствует образу позднего Блока, когда все уже было предрешено, когда и сам Блок понял все про окружающую действительность, про страну, и время, я думаю, было к нему взаимно. Вот эту взаимную трагедию памятник передаёт. Я вижу сходство, например, с нашим воронежским Мандельштамом, с памятником, который или любят, или не принимают. Равнодушия я не встречал. Тоже эта отрешенность, устремление одновременно и в себя, и в небо…
Тихон Синицын (Севастополь, Крым), поэт, краевед:
— Хотелось бы для решения образа поэта более внятное эстетическое решение. Ассоциативная связь от просмотра этого эскиза с фигурой великого русского поэта приходит далеко немолниеносно. Больше напоминает масштабированную вариацию на тему статуэтки «Оскар». И возникает вопрос: при чем здесь поэт Александр Блок?
Дмитрий Артис (Москва), поэт, переводчик, драматург:
— Пушкинская ясность и туманность Блока – две отправные точки русской поэзии на тысячелетия вперёд. Лучше памятника Пушкину на Тверской площади придумать невозможно. Читая строчки из поэмы Блока «Возмездия»: «…ясность Божьего лица…», кажется, будто они написаны о нём, об этом памятнике. Но перед этими строчками есть ещё одна. Звучит она так: «Над нами – сумрак неминучий…» Неминучий сумрак – это и есть сам Александр Блок. В представленном проекте памятника точно найдена суть его поэзии. Байроновский образ кудрявого романтика, растирожированный книжной индустрией ещё в советское время, ему совершенно не подходит. Блок – это ужас эпохи, неопределённость, одиночество в толпе, сумасшествие, вернее даже, безумие. Блок – это размытые черты лица, длинное пальто, свечкообразная фигура, будто готовая сгореть, чтобы осветить дорогу идущему. Попробуй поднести к ней спичку, пытаясь зажечь. Она даже на долю секунды не вспыхнет. Но будет ещё долго чадить, обволакивая небеса туманом – неминучим сумраком.
Максим Газизов (Донецк), литературовед, преподаватель Донецкого национального университета:
— Уродство — главный принцип постмодернизма. Это культурное явление, которое впервые в истории не просто не содержит ценности внутри себя, но и принципиально отрицает любую ценность… А великого русского поэта Александра Блока жаль. Он и так много страдал, а нынешние «культурные деятели» ещё и издеваются над его памятью.
Надя Делаланд (Домодедово), поэт, филолог, арт-терапевт:
— Мне этот памятник не симпатичен не только потому, что я не узнаю в нем того Блока, который открывается мне в стихах, но и потому что само впечатление от этой фигуры давящее, унылое, она создает вокруг себя тоску и беспросветность. Возможно, Блок бывал и таким, но ведь бывал и другим. «О, весна без конца и без краю, без конца и без краю мечта! Признаю тебя, жизнь, принимаю! И приветствую звоном щита!».
Идея надеть на него смирительную рубашку сама по себе интересная, но почему именно он должен так отдуваться, мне не очень понятно.
Арсений Замостьянов, публицист, исследователь литературы, заместитель главного редактора журнала «Историк»:
— Петербург, Петроград невозможно представить без Блока, поэта-медиума, который прислушивался к музыке времени и видел несколько больше, чем другие, чем все мы. Для него, москвича, Петербург стал городом сознательного выбора трагического, самоубийственного служения поэзии. И памятник Блоку не может быть благостным, академичным. В последнее время по всей России открывается немало скульптурных монументах, в которых нет ни жизни, ни идеи. Это просто эпидемия. Они как безликие, конвейерные шахматные фигурки. Частенько – с крестами, поднятыми над головой, которые стали мертвым шаблоном. Мне кажется, Евгений Ротанов не погрешил против сути поэта. Сразу вспоминаются его последние стихи и статьи, блоковское «уходя в ночную тьму», ощущается отрешенность от бытового измерения, революционность автора «Двенадцати». В Москве, увы, не получилось. Олег Комов – крупнейший скульптор своего времени, можно вспомнить немало его ярчайших работ, но Блок, зажатый в тесном дворе на Спиридоновке, событием не стал. Он не соотносится ни с размахом города, ни с масштабом поэта. А памятник Блоку должен стать событием. Надеюсь, такая судьба ждёт петербургский монумент.
Александр Евсюков (Москва), прозаик, лауреат российско-итальянской премии «Радуга»:
— Дело увековечивания памяти одного из величайших русских поэтов в месте его проживания и активного творчества, безусловно, важное и нужное. Ну, а сам проект памятника в доступных эскизах мне показался странным, хотя и привлекающим определённое внимание.
Вместо послесловия
Как видим, лейтмотивом почти всех комментариев стали трудности с восприятием изваяния, которому отныне суждено стать частью культурного наследия Санкт-Петербурга. И у нас, и за границей нашлись как критики, так и сторонники проекта. «В России просто какая-то болезнь, памятники ставить. Подавляющее большинство понаставленных полный отстой. Этот тоже, ужасно претенциозный», ₋ сказал российско-американский художник и литератор Грег Капелян. А Лилия Газизова, поэт русской эмиграции, преподаватель русской литературы в университете Эрджиэс в Кайсери (Турция), наоборот, заверила, что памятник отвечает ее восприятию Александра Александровича. «Это памятник не только Блоку, но поэту вообще» ₋ не сомневается она.
Подмеченную «Глыбистость», конечно, можно оправдывать цитатой из другого классика – Владимира Маяковского:
Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!
Но, кажется, не случайно многим показалось, что новизна формы уводит от поэта, память о котором авторы попытались уместить в несколько десятков (или сотен) килограммов скульптурного материала. И в этом месте приходит на ум уже блоковская цитата:
«Чтобы распутица ночная
От родины не увела».
А нам остается упомянуть, что мы не стали суммировать все реплики наших собеседников, особенно краткие, но две из них стоит привести. «Опять подонки-либералы побеждают» ₋ полушутя-полусерьезно сказал прозаик Александр Либуркин. А совсем уж нелестный отзыв дала писательница Элина Сухова: «Какой-то он, этот памятник… Как кирпич».
