Одно венчание, две хупы и пара погромов
Одно венчание, две хупы, пара погромов и неизбежный исход – это «Поминальная молитва» в «Ленкоме». Судя по овациям и многочисленным вызовам актеров на поклоны, можно считать, что возвращение легендарного спектакля Марка Захарова после более чем двадцатилетнего перерыва состоялось. Триумфальное! С премьерного показа – обозреватель «МК».
Захаровский шедевр восстановлен, как говорится, один в один. Без изменений – мизансцены, декорации, костюмы, музыка, без сокращений – текст. Новые – только артисты, да и то не все: несколько человек – из спектакля 1989 года, но уже на других ролях. Время, прошедшее с первого премьерного показа, только подтвердило, что это произведение для России – если не на века, то на десятилетия точно. И по контенту, и по режиссуре, и по визуальному, звуковому рядам.
Вот несколько комментариев, зарисовок к версии-2021.
Зал. За пять минут до начала спектакля. Раздаются аплодисменты, хотя сцена еще погружена в темноту, и на ней никого нет. Аплодируют Светлане Немоляевой, которая входит в зал с небольшим букетом цветов. Рядом – внучка Полина. Но здесь Светлана Владимировна не только как любимая актриса, но в первую очередь мама постановщика – Александра Лазарева. Ясное дело, что волнуется.
Уходит свет. Начинается действо. По нынешним временам – радикально: артист Степанченко, крупный, грузный, опускается на колени и просит Бога помочь ему и всем ленкомовцам сыграть сегодня «Поминальную молитву». Так задумано было Захаровым: молитва от имени героев пьесы Горина по Шолом-Алейхему и артистов, их исполняющих.
Можно сколько угодно аплодировать мощным декорациям Олега Шейнциса: они – черные, обугленные, с опускающимися, поднимающимися элементами. Не декорации, а символ сожженной жизни. Пока не пепелище, но вспыхнет свет – и за черным неровным частоколом возникнет маковка православной церкви с крестами, цветущие деревья (их около трехсот) в деревне Анатовке, где испокон веков жили русские и евреи, соблюдая свои обычаи.
Музыка. Она в «Поминальной молитве» кажется нескончаемой: не какой-нибудь качественный подбор – театральная в высоком и, увы, редком смысле слова. У композитора Михаила Глуза православные песнопения перекликаются с темой Кадиша, клезмерской музыкой. Но какие бы мотивы ни звучали, они все равно придут к теме трагического исхода еврейского народа, и не в пустыне, а в какой-то маленькой Анатовке. Музыканты экстра-класса (гитара, клавиши, скрипка, кларнет плюс вокалистка) находятся постоянно в игре – среди артистов, возле сцены, у ее порталов, – и видно, с каким удовольствием они работают. Впрочем, как и все остальные, независимо от размера роли.
У шедевра прошлого века – дыхание артистов нового поколения. В свое время Марк Захаров при постановке не допускал никакого намека на проявление национальности на сцене, никакой особой манеры говорить. И хотя слова «еврей», «евреи» в разном сочетании и контексте звучат постоянно, эта история не столько одного народа, сколько вообще народа, проживающего на огромной территории под названием Россия.
Труднее всего придется исполнителю главной роли Сергею Степанченко, который обречен на сравнение с Евгением Леоновым в роли Тевье. Но такая, даже заочная конкуренция делает честь артисту сегодня: задана очень высокая планка, и надо сказать, что Степанченко ее выдерживает. Внешне грубоватый, да что там – временами грубый человек, от земли, но ценна способность артиста за суровостью образа проявить любовь и нежность к своей семье, состоящей из одних баб. Проявить исподволь, ненавязчиво.
Такая неочевидность прослеживается во многих ролях, и в первую очередь – у Олеси Железняк. Как же тонко работает эта комическая актриса: кажется, она придерживает свой природный юмор в первом акте, не позволяя прорваться куражу, которого от нее ждут, тем более что текст дает для этого все основания. И так она доходит до второго акта, до монолога, в котором, прощаясь с жизнью, ее Голда помогает рожать дочери. Не смущает даже слишком прямолинейно решенная мизансцена смерти (Голда умирает прямо на столе). В зале плачут. Мужчина рядом со мной не вытирает слез…
Виртуозно работают Александр Сирин (Лейзер-Волф) и Иван Агапов (Менахем-Мендл) – репризный текст им в помощь. Из молодых артистов обращают на себя внимание Алексей Поляков в роли Перчика, Татьяна Збруева (Цейтл), Александра Волкова (Хава), Александр Горелов, Виталий Боровик (Мотл).
Кабинет директора. После спектакля. Марк Варшавер осуществлял ту историческую первую постановку.
– Все было по-другому. Это сейчас проблем нет, а в конце 80-х все было проблемой. Для декораций достать дерево, а оно сырое, и его надо было сушить. Причем великому Олегу Шейнцису требовалось дерево необработанное, грубоватое, семь кубов примерно. Да за что ни возьмись – сплошные проблемы, сплошной дефицит. Но все тогда сделали, и был фурор. У «Ленкома» в день премьеры дежурила конная милиция, ажиотаж был постоянный…
По словам директора, бюджет «Поминальной молитвы» – 12,5 миллиона рублей, но спектакль восстановлен не на деньги Департамента культуры. «Скажу честно, что последние 16 лет мы не просим у правительства Москвы выделить средства на постановку новых спектаклей. Всё ставим на продюсерские деньги, а внебюджетные средства, которые получаем от продажи билетов, идут на нужды театра – в частности, за городом, в Салтыкове, мы построили четыре дома на шестнадцать квартир, где круглый год могут жить с семьями работники театра.
Я много лет при жизни Марка Захарова просил его восстановить «Поминальную молитву», а он: «Не будем на эту тему говорить». На протяжении многих лет я делал попытки, беря в союзники композитора Михаила Глуза, продюсера Валерия Янкловича, – ничего не получалось. И вот после смерти Марка Анатольевича на творческом совете объявил, что хочу восстановления. И после совета, услышав мои слова, ко мне подошел Саша Лазарев: «У меня такая же мечта». И у него в глазах было столько желания, что я его поддержал. Не скрою, что мы столкнулись с негативом – находились люди, которые говорили: «Какой он режиссер, за что он берется?!» Но я в него верил. И Саша начал репетировать. Я видел, как он правильно работал с актерами и как они ему доверяют.
Это первая его проба – и она замечательная. Она еще раз показала наших артистов, многих для себя я заново открыл: Сергея Степанченко, Ивана Агапова, Александра Сирина, Виктора Ракова и, конечно, Олесю Железняк, которую я увидел большой трагической актрисой. Да все хороши в спектакле. И моя благодарность Захарову – за такую труппу и прекрасную постановочную часть».
