Она подарила последнюю роль Ирине Печерниковой Поделиться
На Международном фестивале фильмов о правах человека «Сталкер», проходившем в Курске, кинорежиссер Юлия Колесник представила фильм «Земля Эльзы» о поздней любви немолодых людей, которым их близкие объявили войну. Свою последнюю роль — этнической немки, живущей на Алтае, — сыграла звезда советского кино Ирина Печерникова.
Юлия Колесник — выпускница географического факультета МГУ и мастерской Марлена Хуциева во ВГИКе. Ее короткометражная «Прогулка» признана лучшим студенческим фильмом на Международном кинофестивале в Карловых Варах и номинировалась на студенческий «Оскар», вручаемый Американской киноакадемией. В полнометражном кино Юлия дебютировала «Нижней Каледонией». Она сняла документальные фильмы «Подмосковье: Terra incognita», «Новый век Вернадского», «Краткий курс военной географии», работает в рекламе и готовится к съемкам новой игровой картины.
После показа «Земли Эльзы» в Курске одна зрительница сказала: «Жизнь продолжается, даже когда тебе за миллион. Молодость дается всем, а старость — избранным». Другая — ровесница Ирины Печерниковой, — как и Эльза, потеряла мужа и, что такое одиночество, хорошо знает. Найти человека, с которым можно провести остаток дней, по ее словам, невозможно — вокруг только пьяницы и обремененные кучей проблем мужчины, чьи сыновья пьют и увязли в долгах. Из-за них на старости лет приходится сидеть на гречке с килькой. Третья зрительница пришла потому, что ее дочь, актриса Ярославского театра им. Волкова, играет в пьесе Ярославы Пулинович, по которой поставлен фильм. Выслушав все эти истории, мы поговорили с Юлией Колесник об Ирине Печерниковой, новых проектах, работе в рекламе и кастинге младенцев.
— Вы ведь не были знакомы с Ириной Печерниковой до съемок «Земли Эльзы»?
— Нет. Изначально на главные роли мы подбирали звезд советского кино. Вениамин Смехов появился в моем шорт-листе одним из первых. А моя мама напомнила об Ирине Печерниковой, которая давно не снималась и, как выяснилось, от работы в кино отказывалась, была очень избирательна. Мы ее нашли, отправили сценарий. Она его прочитала и сказала: «Давайте встретимся». Когда я ее увидела, у меня все сразу сложилось. Ирина Викторовна спросила: «Юля, вы должны хорошо подумать, сделать пробы. Вы уверены, что я вам подхожу?» И это было не кокетство с ее стороны, а проявление профессионализма.
— Страха у нее не было после длительной паузы в работе?
— Может, и был, но я его не почувствовала. Скорее поняла, что она проверяет и себя, и меня. Я ей сказала, что партнером будет Вениамин Смехов, с которым они были знакомы с давних времен. Сейчас все время какая-то гонка. Все слишком быстро, так что не успеваешь сделать какие-то важные вещи. А она была глубокой, вдумчивой актрисой, тщательно работала над ролью. У нее была тетрадь, в которую она все записывала. Мы спорили, в чем-то соглашались, в чем-то нет, переписали некоторые сцены по просьбе Ирины Викторовны — и сценарий от этого только выиграл. Мне кажется, что ей хотелось, чтобы я проводила с ней больше времени. Очень жалею, что не могла этого сделать на съемках, хотя у нас сложились очень теплые отношения.
— До премьеры она не дожила?
— Нет, но картину видела, правда, не на большом экране. Мы и предположить не могли, что что-то произойдет. Ничто не предвещало беды. В день ее ухода мы созванивались утром, строили планы. Она критически относилась к себе и своим работам, не любила их смотреть. «Земля Эльзы» ей понравилась, хотя Ирина Викторовна удивилась, что вырезали несколько важных сцен. И это не я сделала. Несколько ключевых моментов ушли, но я счастлива, что она успела посмотреть фильм.
— Сколько же она не снималась? Как жила в последние годы?
— Не снималась лет десять, хотя была у нее небольшая роль в сериале где-то в 2009 году. Она готовилась к роли Эльзы, похудела, занималась гимнастикой. Такая хрупкая и маленькая, она верховодила на съемках. Мы общались как друзья, как будто давным-давно знакомы. Моего ребенка Ирина Викторовна угощала конфетами. Она уезжала на все лето в деревню в Ярославской области, выращивала там цветы. Мы приехали к ней за 200 км от Москвы, но, чтобы добраться до ее дома, надо было еще пройти два километра. Приехали с цветами — а у нее там прекрасный сад. У Ирины Викторовны был круг друзей, которые ее поддерживали. Она ужасно переживала за телевизионные подставы. Ее заманивали на передачи, обещали заплатить деньги, в которых она нуждалась, а потом начиналось полоскание белья. С одной стороны, она была как ребенок, с другой — сильным человеком. Сколько испытаний выпало на ее долю, но она все пережила, не потеряла способности улыбаться, открывала объятия людям. Жила в Польше и Англии, работала в Малом театре. Жизнь была яркая.
— С Вениамином Смеховым советовались, прежде чем ее пригласить?
— Я не делаю этого. У нас и с Вениамином Борисовичем не сразу все сложилось. Он очень занятой человек. У него все время гастроли, концерты, спектакли. Он тогда на малой сцене Театра на Таганке играл «Флейту-позвоночник», которую сам поставил. В первый предполагаемый съемочный период мы не совпали, поскольку Вениамин Борисович был занят. А когда сроки сдвинулись, мы опять вернулись к разговору. Прочитав сценарий, он сразу согласился.
— Как вы работаете с актерами?
— Их нужно любить, тогда может что-то получиться. От хорошего актера требуется мужество. Меня в кадр не загнать, а они — смелые люди. Всегда чувствую, есть ли у нас совпадения. Это важно. Показывать, какой ты крутой режиссер, чтобы все бегали вокруг тебя как в цирке, глупо. Не понимаю, чего можно этим добиться. Я люблю репетировать, обсуждать, пробовать, всегда прислушиваюсь к актерам, но это не значит, что всегда соглашаюсь. Я мягкий человек, чуть жестче бываю на площадке. Видит картинку в целом один человек — режиссер. Только он знает, как должно получиться. Когда актер просит еще дубль, соглашаюсь. Почему бы нет? Кино, к счастью, позволяет выбрать потом то, что надо.
— Что дальше?
— Есть сценарий «Поводок» Александра Русакова — он был соавтором «Земли Эльзы», и мы с продюсером Ильей Комаровым надеемся в этом году запуститься. Это психологическая драма, весьма жесткая, про трех людей — мужчину, женщину и ребенка, которых случайно сводит судьба. Но это не любовная история. У каждого персонажа свои проблемы и скелеты в шкафу. Их встреча как проверка на прочность. Казалось бы, обычные хорошие люди, но обстоятельства делают их жестокими, и происходит стремительное падение в нравственную пропасть. Однако, зацепившись в последний момент за какую-то веточку, они все-таки останавливаются. История камерная: три главных героя и немного мира вокруг. Большая часть событий происходит в одном доме. Будем снимать в Москве или Подмосковье. Один из наших референсов, хотя я не очень люблю сравнивать с чужими фильмами, — «Охота» Томаса Винтерберга. Интересно разобраться в том, как обычные люди превращаются в монстров под влиянием обстоятельств и характеров. Бескомпромиссность приводит героиню к трагедии. Пытаясь спасти себя, она начинает совершать безнравственные поступки. То же самое происходит с героем. Он защищает своего ребенка, но благородная цель приводит к кошмару.
— Что означает название «Поводок»?
— Это и физический предмет, который играет роль триггера, нечто вроде крючка, цепи, и метафора несвободы. Я люблю кино немножко фантастическое, но как режиссер тяготею к историям о человеческих чувствах. Мне интересно погружение во внутренний мир каждого героя. Все придумано, но история вполне реалистическая.
— Какие истории, по-вашему, нужны сейчас людям? О чем с ними надо разговаривать?
— Да обо всем. Я не верю, что в тяжелые времена людям надо показывать только комедии, жизнь сквозь розовые очки. С людьми надо говорить о подлинных чувствах, но давать надежду. Когда мне грустно, я не могу слушать веселую музыку. Она диссонирует с моим состоянием. А грустная мелодия помогает, разделяя печаль, и становится легче. Это психологический феномен, который точно подмечен в фильме «Головоломка» Пита Доктера. Я его несколько раз смотрела с ребенком. Там есть чудесная и очень точная сцена, когда сидит Бинго-Бонго, потерявший свою ракету, и плачет. Вокруг него прыгает Радость, призывая улыбаться, а ему от этого только хуже. А Печаль подошла, посидела рядом, разделила его грусть, и ему стало легче. Параллельно с фильмом, с которым я надеюсь запуститься в этом году, мы пишем еще один сценарий. События происходят в конце XIX века, но история и про сегодняшний день. Иначе зачем за нее браться? Она о ценности человеческой жизни, мужестве, взаимопомощи и удивительных совпадениях, о том, что люди многое могут сделать друг для друга, в том числе те, у кого есть власть и возможности.
— Вы учились у Марлена Хуциева. Чему он вас учил?
— У нас была экспериментальная мастерская. Нас набрали на три года. У всех было высшее образование. Мы тогда не понимали, как нам повезло. Марлен Мартынович проводил много времени с нами, и это уже была школа. Когда я снимала курсовую работу, он сидел со мной во вгиковской монтажной. Мы резали, переклеивали. В этот момент и шла настоящая учеба. При этом он не навязывал свое художественное видение. У режиссеров, которые у него учились, есть своя индивидуальность. Мы регулярно собирались дома у нашей однокурсницы-грузинки, ели, пили, танцевали, разговаривали. Я часто ездила с Марленом Мартыновичем по магазинам за какими-то ручками. Он обожал их покупать, но главным было общение с людьми.
— Он снимал долго, с перерывами и не мог смириться с тем, что его называли великим пролонгатором в кино. У вас тоже большие паузы между фильмами.
— Они не такие уж и большие, если учитывать документальные картины и короткометражки, которые я снимала. С художественными фильмами действительно получилась большая пауза. Меня редко зовут снимать сериалы. Даже не знаю, хорошо это или плохо. А если зовут, то вечно что-то не складывается, предложения рассасываются.
— Но жить на что-то надо.
— Я снимаю рекламу. Да, это не авторское кино, безымянная работа, но халтурить все равно нельзя. Я много работаю с детьми, даже с грудными. С ними вообще чудесно.
— Некоторые режиссеры ненавидят работать с детьми.
— А я люблю. Может быть, это связано с тем, что у меня еще маленький ребенок. С участием грудных детей снимается реклама подгузников, детского питания. Главное — выбрать правильного ребенка.
— А как?
— Там тоже проводят кастинг. С грудничками секрет прост. Важно понять, что ребенок контактный, не боится чужих людей, не очень быстро устает. Вот его принесли на кастинг, и ты его берешь на руки, начинаешь крутить-вертеть, играть, подбрасывать, смотреть, как он реагирует. Есть дети, которые моментально начинают рыдать. Приходится говорить «спасибо! до свидания». А некоторых пускаешь по кругу через пять человек, а они улыбаются.
— Большая конкуренция? Сколько младенцев участвует в кастинге?
— Есть очень активные матери, которым хочется сказать: «Да успокойтесь вы. Дайте ребенку пожить спокойно». Обычно в кастинге участвуют двадцать-тридцать младенцев. Потом на съемки привозят троих-четверых. На всякий случай.
— И каковы у младенцев условия труда?
— Тут все просто. Где-то через 15–20 минут любой грудной ребенок хочет либо спать, либо есть, либо то и другое. Делается пауза. Мама его кормит, поит, укладывает спать.
— У матери какой резон?
— Заработать за один день. Думаю, что никаких амбиций еще нет. Они появляются, когда детям четыре-пять лет. Для моего следующего фильма будем искать ребенка. Там один из героев — восьмилетний мальчик. Вот это будет сложная задача.
— У вас есть документальный фильм о Великой Отечественной войне — «Краткий курс военной географии». Как родилась его идея? Ничего подобного прежде не видела.
— Я же до ВГИКа окончила географический факультет, а там сильное сообщество выпускников, как большая семья. Многие из профессуры и выпускников прошли войну, были детьми войны, как и мои родители. Они были совсем маленькими, но у них остались очень яркие воспоминания. Изначально была идея создать видеоархив с воспоминаниями этих людей, без всяких мыслей о фильме. Меня попросили помочь. Этих людей никто никогда не снимал, и поскольку все они преподаватели, то очень хорошо говорят. У каждого героя было по два-три часа записи. Мы заготовили примерный список вопросов. Включали камеру. Как правило, после первого вопроса просто слушали. Если слушаешь правильно, то словно плотину прорывает. Один из участников был на Северо-Западном фронте, между Москвой и Ленинградом, когда часть армии оказалась брошенной зимой в лесу. Месяц не могли выбраться, ели кору деревьев, с трудом вышли из окружения, потеряв большую часть людей. Когда сняли пять-шесть человек — а в общей сложности их было тридцать, — я сказала, что мы должны сделать из этого кино, потому что все эти рассказы уникальны. Это история войны с огромного количества ракурсов. Кто-то был в эвакуации, кто-то в оккупации, пережил блокаду, кто-то оказался на передовой, дошел до Берлина. Панорама огромная. Я работала над этим фильмом целый год и горжусь им. Он самый любимый из всего, что я сделала, хотя моя заслуга минимальна. Люди рассказывали о таких вещах, про которые редко услышишь, и без всякого пафоса.
