Кологривого в драмедии нет, да и спектакль к фильму отношения не имеет Поделиться
Культура «по понятиям» давно уже стала частью культуры массовой и даже элитарной вопреки утверждениям авторов проектов типа «Слово пацана» — мол, все это антипример. Тем не менее из антигероев получаются герои-анти, и вот уже молодежь вслед за лидерами мнений надевает «спортивки» и постигает удивительный и заплеванный мир улицы. Новый спектакль в Театре РОСТА у Нонны Гришаевой в Царицыне — «Пацаны» — был задуман задолго до выхода «Слова пацана» и не имеет отношения ни к сериалу, ни к воспеванию тюремной романтики. Неужели так бывает? Честно сказать, я и не надеялась.
Культура «по понятиям» давно уже стала частью культуры массовой и даже элитарной вопреки утверждениям авторов проектов типа «Слово пацана» — мол, все это антипример. Тем не менее из антигероев получаются герои-анти, и вот уже молодежь вслед за лидерами мнений надевает «спортивки» и постигает удивительный и заплеванный мир улицы. Новый спектакль в Театре РОСТА у Нонны Гришаевой в Царицыне — «Пацаны» — был задуман задолго до выхода «Слова пацана» и не имеет отношения ни к сериалу, ни к воспеванию тюремной романтики. Неужели так бывает? Честно сказать, я и не надеялась.
После третьего звонка гаснет свет в зале, и откуда-то сверху раздается знакомый голос красотки Нонны, раздраженно шипящей: «Алло! Да? Ну я же просила мне не звонить, я разговариваю со зрителями!» На этом переклички с проектами «Квартета И» только начинаются. Реально выходят пацаны: четыре молодых артиста в белых рубашках, с подтяжками и в черных кедах. Автор и режиссер спектакля Рамазан Шахбанов, он же — один из пацанов, в день премьеры назвал его «драмедией с элементами театрального стендапа». По большому счету это разговор, как и в любом театре, — со зрителем, но еще и друг с другом, и с самим собой. Остальные пацаны — Илья Ильиных, Семен Газиев и Ильдус Хасанов — тоже представляются настоящими именами. Они играют себя, причем без определенного возраста. Всем же известно, что первые тридцать лет детства мужчины — самые трудные.
— Пацаны — это мы.
Спектакль целиком построен на ностальгии. Это самое популярное чувство, которое эксплуатирует сегодня любой уважающий себя проект. «А помните?» И все, публика постарше тает, новому поколению нравится. В общем-то, «Пацаны» делают то же самое, только качественно. Итак, картина первая — школьная. На сцене среди минималистичных декораций появляется растяжка в виде зеленой доски, на ней мелом выведено прописью: «Школа».
— А кто в какие игры в школе играл? — обращаются пацаны к залу. Раздаются ответы: салки, вышибалы, казаки-разбойники, ножички, резиночки!..
— О-о-о, резиночки! Да, мы их вот так растягивали и весь день прыгали через эти резиночки…
— Ты че, у нас во дворе в резиночки только девчонки играли!
Под дружеское ржание пацаны то и дело подкалывают то друг друга, то зрителей. Первое впечатление, что актеры импровизируют, на ходу вспоминая детали своего детства, отрочества и юности. Уроки, учителя, одноклассники, булки в столовой и компот. А вы помните свою первую драку?
— Шли на меня двое. — Пацаны смеются. — Трое! (Та же реакция.) Одиннадцатиклассников! Короче, много их было! В школьной столовке после уроков. И они мне говорят: «Эй, салага! Метнулся за сосиской! В тесте!»
Остальные пацаны помогают товарищу воссоздать ситуацию. Тот вспоминает: взял швабру, ведро… потом почему-то присоединяется директор школы. «Так, нам нужен директор!»
Тут же из зала приглашается доброволец на роль директора — мальчик лет шести. Начинается битва: ведро превращается в шлем, швабры — в шпаги. Детские воспоминания обретают материальную форму и оживают в единственном месте на земле, где они могут повториться: на сцене.
— А ведь все, что мы рассказываем, это правда. Даже не верится, — грустно улыбается Рамазан.
Картина вторая — романтическая. На школьной доске за спинами пацанов добавляется слово «Девчонки». Пацаны под смешки и шуточки вспоминают свои первые поцелуи, наконец решаются позвонить «той самой» Машке и все, все ей сказать, тренируют свои навыки соблазнения… Правда, как познакомиться с девчонкой? Снова приглашают помощницу из зала — и, заново преодолевая подростковую неуклюжесть, пытаются с ней заговорить.
Интерактивные задорные этюды щедро приправлены мальчишеским сленгом и приколами родом из разных поколений. Наверное, современные школьники после спектакля объясняли родителям, которые «не шарят», кто такой «скуф». Вариаций слова «фигня» просто не сосчитать. «А как называется вот эта фигня, которой банки закручивают? — Блин, не помню. Фигнекрутилка!» Смутно напоминает чапельник, о котором говорили мужчины. Здесь же говорят пацаны: тем самым нефильтрованным мальчишеским языком, за который непременно влетит от взрослых, но который кажется крутым и органичным, когда тебе десять.
А когда вспоминают игру «сифа», радуются уже мамы и папы. Пацаны устанавливают на сцене огромную рогатку и стреляют прямо по зрителям, благо старшее поколение правила игры знает: начинают, как в детстве, с хохотом уворачиваться, никому не хочется быть «сифой»!
Картина третья — лирическая. На доске появляется третье слово прописью: «Мечта». О чем мечтают пацаны? Куда же без дурацких подколов и мальчишества: конечно, плевать дальше всех! Еще мечтают попасть на дискотеку в соседнее село, а не тусоваться в своем клубе. И нарвать яблок в чужом саду. И снова зрителей включают в «секретную операцию»: раздают яблоки и просят побыть ветками. В зале вырастает лес рук, а пацаны разживаются яблочками, конечно, получая еще и соли от разъяренного старика соседа. И вдруг по закону жанра: «Пацаны, а мне старика жалко. Отдайте яблоки, я верну». Или он сам? Конечно, «нытик» и «предатель» сначала осужден пацанским судом, а потом…
— У меня вчера ушел отец. Они с мамой весь день ругались, кричали. Сестра плакала так, что я думал, она задохнется… — И так небрежно, как бы вытирая нос рукавом: — Ну и подумаешь. Ну и пофиг!
Это «пофиг» звучит со сцены много раз, как волшебное заклинание против разбитых коленок, сломанных носов и домашних сцен. Главное — не показать вида перед пацанами: что я, девчонка?! Но яблоки из чужого сада сразу потеряли вкус, и есть как-то не хочется.
Жизненные проблемы и годы за плечами, темные воспоминания, слезы матери и крики отца. Здесь ностальгия выходит за рамки «А помните песню «Белые розы» Юры Шатунова?» и поднимает совсем другие вопросы. А помните, как сложно сказать «прости», когда обидел маму? А если обидел отца? А как мучительно стыдно потом, даже если тебя не наказали?
О чем мечтают пацаны? Не те пацаны, которые живут по законам улицы и кроме как матом не разговаривают. Пацаны и девчонки, которые по-прежнему живут в каждом из нас. О чем они мечтают? На сцене перед каждым большая распечатанная фотография. Самих себя. «Это я, и здесь мне семь лет. И я мечтаю…» О чистом небе. Чтобы вернулся отец. Об ощущении полета — как в детстве, когда хотел стать пилотом. Или моряком. О настоящих друзьях. Мир во всем мире. Засыпать под одеялом с мамой и папой в обнимку. Чувствовать себя в безопасности. Чтобы родители жили долго и всегда были здоровы.
О чем по-настоящему мечтают — настоящие пацаны?.. Таким пацаном был и Петруша Гринев, и Николенька Иртеньев, и Дениска Кораблев, и Тимур со своей командой, и многие другие — барчуки, сироты, сыновья полка и неуловимые мстители. И каждый из них сказал в свое время свое слово. Наконец-то и слово современного пацана получилось благозвучным.
