Алексей Куралех пишет пьесы под бомбами, в то время как спектакли по его произведениям идут в столицах Поделиться
Имя Алексея Куралеха все чаще появляется на афишах российских театров. География постановок по его произведениям сегодня включает Москву, Санкт-Петербург, Новосибирск и Омск, но это, очевидно, только начало. Недавно донецкий драматург получил престижную премию «Театральный роман» за пьесу «Сны Пенелопы» — и по этому поводу побывал в Москве. В столице он погостил несколько дней, успел дать интервью «Московскому комсомольцу» и сходить на спектакль по собственному произведению. А потом вернулся туда, где каждый день рвутся заряды «Градов» и ракеты систем залпового огня «HIMARS».
— Если забить в популярный поисковик словосочетание «Драматург из Донецка», умная машина без промедления выдаст ответ: Алексей Куралех. А до вас в Донбассе писались пьесы — или 150 лет в драматургическом смысле регион оставался пустыней?
— Людей, пишущих пьесы, в Донецке было много. Но, насколько я знаю, для них это не стало основной деятельностью. Это были режиссёры, завлиты, прозаики, журналисты. Тех, для кого драматургия стала бы основным видом творчества и заработка, сходу я назвать не могу. Боюсь ошибиться и точно не хочу, чтобы создалось впечатление, что донецкая драматургия началась с меня (смеется).
— Вы только вернулись из Москвы, что стало поводом для поездки в столицу?
— Меня пригласили на церемонию вручения премии «Театральный роман», где мои «Сны Пенелопы» победили в номинации «Лучшая пьеса». Эта премия стала продолжением лаборатории «Биеннале театрального искусства. Молодые драматурги и молодые режиссёры». В прошлом году в рамках этой лаборатории был объявлен конкурс. Условия были такими: присылаются пьесы, жюри отбирает шорт-лист, затем режиссёры представляют эскизы по одной из пьес-финалисток. А лучший эскиз ставится на сцене театра Моссовета. Я послал на конкурс «Сны…». По условиям, молодым драматургом считается тот, чей драматургический стаж не превышает 10 лет. Поэтому, несмотря на свой уже не совсем юный возраст, я неожиданно попал в категорию «молодых». Пьеса добралась до финала, а режиссёрский эскиз Фамила Джавадова стал победителем. В жюри премии был театровед Дмитрий Родионов, главный редактор журнала «Сцена» и руководитель премии «Театральный роман». Он предложил опубликовать пьесу и выдвинул её в номинанты премии. За что я выражаю ему глубокую признательность.
— Когда состоялась премьера в театре Моссовета?
— 5 ноября 2022 года. Роль Пенелопы сыграла Анастасия Макеева, Одиссея – Александр Яцко. На премьеру я поехать не смог, но поехала моя мама. Когда я был ещё подростком, мы с мамой (поэтом Светланой Куралех, работавшей с 80-х в Донецком театре кукол — И.В.) почти каждый год бывали в Москве на спектаклях московских театров. Признаюсь, когда я начал писать, у меня появилась мечта, чтобы мама оказалась в Москве на спектакле по моей пьесе. И вот месяц назад эта мечта сбылась. К слову, в этот приезд мне удалось самому его посмотреть. Компанию мне составила старшая дочка Ксения. Ей 12 лет, я боялся, что ей будет скучно, но нет – спектакль ей понравился.
— В украинских театрах после 2014 года обязательным персонажем стал злобный НКВДист или другой представитель ненавистных «Советов», русского народа. Современное украинское театральное искусство стало заложником пропаганды. Не стали ли, как грибы после дождя, возникать пьесы пропагандистского характера, в ваших произведениях есть украинцы? И если есть – то какие они?
— С 2014 года были написаны десятки пьес о Донбассе. В тех, которые я читал, пропагандистский момент выражен довольно сильно. К пропаганде я отношусь настороженно. Пропаганда все примитивизирует и упрощает. Мне кажется, её стоит избегать не только в художественном произведении, но и в серьёзной журналистике.
У меня всего одна пьеса на злобу дня, в которой отражены реалии конфликта. Это пьеса «Перемирие» 2017 года. Там по сюжету два украинца и два сепара (сепаратиста) пытаются восстановить на «нейтралке» разрушенный дом. В доме живёт Мария – беременная женщина, которая ждёт ребёнка, что, естественно, навевает определённые ассоциации. Это пьеса — о возможности (или невозможности) понимания и прощения. В ней я старался показать украинцев (равно как сепаров) реальными, живыми людьми. А «нейтралка» — это, возможно, некое чистилище, через которое нам всем так или иначе предстоит пройти.
— То, что вас записали в «молодые драматурги» — не страшно: шутят же, например, что в России молодым поэтом можно быть до 70 лет. Но все же: когда вы начали работать в этом жанре и что успели сделать?
— Писать пьесы я начал в 2016 году. Всего пока написано семь пьес. Четыре опубликованы в журнале «Современная драматургия» (литературный журнал, выходящий в Москве с советских времен, — И.В.). Три пьесы поставлены: «Перемирие» в театре «Красный факел» (Новосибирск), в театре «На Литейном» (СПб) и в «Пятом театре» Омска. «Невозможное чудо» шло в «Красном факеле», а «Сны Пенелопы», как уже говорилось, в Москве, в театре Моссовета.
Я по образованию филолог, окончил Донецкий государственный университет, в студенческие годы писал литературоведческие и критические статьи, публиковался. Это были 90-е, всё менялось, возникло ощущение, что наука никому не нужна. Как и многие тогда, занялся бизнесом. Особых успехов не достиг, но о выборе не жалею – было не скучно. Повидал много разных людей, испробовал разные профессии.
В 2014 году неожиданно для себя начал писать сценарии, а потом взялся за пьесы. Наверное, возникла потребность выплеснуть из себя переживания, чтобы не ожесточиться на фоне происходящего вокруг. Написать – это как выговориться: становится легче. Первая пьеса «Шабашка» ₋ о работе бригады строителей где-то в донецкой степи – была отчасти автобиографической. Она приглянулась главреду «Современной драматургии» Андрею Волчанскому. Меня это вдохновило – стал писать дальше. В 2018 году мое «Перемирие» победило на конкурсе «Ремарка», через год было поставлено. С этого момента я смог гордо называть себя драматургом.
— Кто для вас образец из классиков и из современных мастеров?
— Из русских классиков близок, конечно, Чехов. Из современных иностранных драматургов интересны Стоппард, Макдонах, Зеллер. Есть много хороших российских драматургов, за творчеством которых стараюсь следить – Дмитрий Данилов, Алексей Житковский, Наталья Мошина, Мария Огнева… Постоянно появляются новые имена.
— Алексей, сейчас российского зрителя (особенно ТВ) не слишком ли «перегрузили» донецкой темой? Кажется, восемь лет все более или менее сдержанно сочувствовали донецкому региону, а ныне на каждом углу идет речь об ужасах, переживаемых жителями Донецка и Луганска. Возможна ли – при длительном юзании и профанировании темы — «инфляция» страданий дончан?
— Когда в 2018 году я предлагал «Перемирие» театрам и киностудиям, мне говорили, что тема Донбасса «непроходная». Сейчас картина противоположная: есть запрос на сценарии и пьесы на тему конфликта. Но хотят получить на выходе примерно то же, что и на телевидении, на популярных ток-шоу. Между тем, для искусства, наверное, требуется, говоря литературоведческим языком, определённая эстетическая дистанция, отстранённость от происходящего. Между событиями и написанием произведения должно пройти время. Нужно побыть в тишине, чтобы понять, что происходит. Сейчас это, наверное, в полной мере невозможно.
— Расскажите о вашей жизни в Донецке, в какой части города расположен ваш дом. Почему остались? Были ли прилеты в непосредственной близости? Опять-таки заезженной стала фразочка о говорении пушек и молчании Муз. Но как реально заниматься творчеством под бомбами — и когда в кране неделями нет воды?
— В Донецке мы живём неподалеку от цирка. Раньше район считался спокойным, но сейчас спокойных районов в Донецке практически не осталось. Прилететь может в любое время и в любое место. Летом, в день рождения дочери, прилетело на соседнюю улицу – сгорел склад стройматериалов. К счастью, никто не пострадал. Весной, когда по центру били «Точкой-У», чудом не погибла сестра жены – люди в очереди рядом с ней были убиты или ранены. Вода у нас раз в три дня на несколько часов. Детсады закрыты, в школе – дистанционное обучение. Это тяжело и для учителей, и для родителей, но, в первую очередь, для детей. Им не хватает нормального общения. Жена и дети стараются лишний раз из дома не выходить. У меня работа связана с поездками. Я езжу каждый день – и по городу, и по области. В общем, живём обычной жизнью обычной донецкой семьи.
Что до творчества… Последнюю пьесу дописал в начале 2022 года. Больше пока не пишется. Может, сказывается обстановка, а, может, отсутствие времени. Пытаюсь писать для кино. Но для меня это работа более простая. В ней больше труда и ремесла, чем творчества.
— До 2014 года в Донецке работали не только государственные, но и андеграундные камерные театры, деятельность которых так или иначе связана с именем донецкого поэта, переводчика и режиссера Сергея Шаталова. Вы сотрудничаете с ним?
— Мы достаточно регулярно общаемся. Он тоже в Донецке, но, естественно, ничего не ставит. К тому же, неделю назад прилетело по молодёжному центру – бывшему кинотеатру «Комсомолец», где он раньше ставил спектакли, погибли люди. Что еще к этому добавить?
