Центральным объектом стала картина Перова
11 ноября — в день рождения Федора Михайловича — в главном здании Третьяковкой галереи представили проект-посвящение великому писателю. Дело в том, что он заметно повлиял на основателя музея Павла Третьякова, который называл Достоевского «апостолом правды» и «нашей общественной совестью». Поэтому меценат заказал Василию Перову портрет Федора Михайловича. Прочитав два отзыва писателя о выставках, которые тот посетил в Петербурге и Вене, Третьяков купил многие работы, упомянутые в текстах. Эти вещи многие годы находятся в постоянной экспозиции музея, и сейчас Третьяковка предлагает взглянуть на них иначе — глазами классика.
Посвящение назвали фокус-выставкой, но по сути это небольшой квест (и правда с фокусом) по постоянной экспозиции, центральным объектом которого стала знаменитая картина Василия Перова. Задумчивый портрет Федора Михайловича с момента своего создания получил признание и высоко был оценен современниками. Павел Третьяков заказал его художнику, когда в 1872 году собирал выставку, посвященную выдающимся современникам. Он написал Федору Михайловичу письмо в Петербург, и тот дал согласие позировать. Неделю Перов каждый день приходил в гости к писателю, они вели долгие разговоры, иногда спорили. В итоге, как позже вспоминала его супруга Анна Григорьевна, художник запечатлел Достоевского в «минуту творчества». Портрет стал единственным прижизненным живописным изображением писателя.
Сам Третьяков не был лично знаком с Достоевским, хотя они и состояли в переписке много лет. Рукописи можно найти в витрине, которая расположилась рядом с портретом Петрова в 17-м зале. Меценат боялся, что при встрече «живьем» образ, нарисованный у него в голове, может разрушиться. Однако позже, когда писатель скончался, жалел об упущенной встрече. А ведь она была, и Вера Третьякова, супруга основателя Третьяковской галереи, ей воспользовалась. Они встретились на обеде, посвященном Пушкину, Павел Михайлович туда не попал, потому что приболел.
В 22-м зале можно найти портреты Третьяковых кисти Ивана Крамского — около каждого из них есть цитаты из переписки с писателем или воспоминаний. Вера Николаевна записала в своем синем альбоме впечатления о том обеде, где познакомилась с Достоевским, тогда она вручила ему букет «чистый, белый, как чисты его идеи». А через неделю получила письмо от писателя со словами благодарности. Смерть Достоевского стала для семьи личной утратой.
Четыре других работы, участвующие в проекте-посвящении, снабжены табличками с цитатами из рецензий Достоевского. О картине «Проповедь в селе» Василия Перова он пишет: «Тут почти вся правда, та художественная правда, которая дается только истинному таланту». В «Последней весне» Михаила Клодта, которую Федор Михайлович, как и работу Перова, видел на выставке 1961 года в Академии художеств, он находит «беспрерывное memento mori». На полотне изображена умирающая девушка, она окружена своими родными и близкими, которые понимают, что скоро потеряют ее навсегда, но сделать ничего не могут. «Сама по себе смерть — отвратительное дело, но ожидание ее гораздо еще отвратительнее. Художник выбрал себе, таким образом, чрезвычайно трудную задачу: отвратительное представить прекрасно».
Самый занимательный отзыв Достоевского — о картине Василия Перова «Охотники на привале»: «Один горячо и зазнамо врет, другой слушает и из всех сил верит, а третий ничему не верит, прилег тут же и смеется… Что за прелесть! Конечно, растолковать — так поймут и немцы, но ведь не поймут они, как мы, что это русский враль и что врет он по-русски… Я уверен, что если бы г-н Перов (и он наверно бы смог это сделать) изобразил французских или немецких охотников (конечно, по-другому и в других лицах), то мы, русские, поняли бы и немецкое и французское вранье, со всеми тонкостями, со всеми национальными отличиями, и слог и тему вранья, угадали бы все только смотря на картину. Ну а немец, как ни напрягайся, а нашего русского вранья не поймет. Конечно, небольшой ему в том убыток, да и нам опять-таки, может быть, это и выгоднее…»
